Политика

Умеет ли печень думать? И не только она.

Те, кто думает по-другому и категорически уверен, что его тело для него самого самое главное и все болезни от плохой экологии, злых вирусов, бактерий, грибков, еды, случая, несчастия, несправедливости; те, кто считают, что вылечиться можно только лекарствами, медицинскими процедурами и хирургическим путём, могут дальше не читать.

Для тех, кто в этом всё -таки сомневается, попробую напомнить, что любой человек в первую, да и десятую очередь, существо духовное, душевное и потом только телесное. Тело инструмент, друг, партнёр, но никак не сам человек. Только его составляющая.
Болезнь тела – это язык тела, на котором оно разговаривает с человеком, передаёт информацию, поступающую из души. Любая болезнь рождается сначала как программа, как логическое продолжение образа жизни и мыслей, принципов и мировоззрения человека.
Как аукнется, так и откликнется. А инструментов у тела, то есть аргументов телесных предостаточно – это и вирусы, которыми мы обладаем в полном достатке с рождения, и бактерий, и нервная система, обмен веществ и межклеточное общение, биохимия, биофизика… Часть инструментов, например, вирусы, находится или в проявленном, то есть материальном виде и могут диагностироваться как в активной, так и в « спящей» форме, или в полевом виде, нематериальном и всегда готова материализоваться, если это необходимо.

Чтобы было понятнее, хочу предложить небольшую художественно-медицинскую экскурсию по болезням, точнее общим направлениям.
Начнём с печени.

Часто началом и зачинщиком многих заболеваний бывает печень. Она принимает удар на себя, или проявляется кожными, глазными болезнями, проблемами с кровью, нервной системой…

Впрочем, список можно продолжить, но речь не об этом. В любом случае есть нематериалная составляющая, та, что приводит механизм в действие. Только для того, чтобы человек понял - думаешь и живёшь неправильно!!
На материале художественного произведения я попробую отметить основные стрессовые состояния и патологически окрашенные мысли, приводящие к заболеванию.
Но весь текст – это и есть причина. Это и недовольство, и гнев по отношению к власти в целом и в частности. Недовольство государством, как органом принуждения, неумение или нежелание быть свободным в несвободном, видеть ситуацию отстранённо, не зацепляться за неё.
И за это у нас отвечает печень.

«Боже мой, какая ноющая боль, точно не печень, а одна зияющая рана. Когда она перестанет так мучить? Когда это все закончится?.. Как не вовремя. Хрен с ней, со смертью. Мы с этой костлявой подругой уже не раз друг другу в глаза смотрели. Но дочка... Ей институт закончить надо. Кто ей еще поможет в этой гребаной жизни ? Нет, я не могу, я не имею права умирать!.. Нужно дотянуть три года. Кровь из носа, но дотянуть. Ничего, ничего, надо держаться. Мы еще повоюем с Костлявой за тело Реброва...»

Зазвонивший телефон вновь вернул Реброва в реальность серых будней. «Что же это сегодня творится? Такого никогда не было... Да уж, мир кубарем летит под откос . Как тут ребенка одного оставишь...»

Миновало двенадцать часов после того, как майор заступил на суточное дежурство в РОВД. Обстановка в последние дни была крайне сложная. В районе вот уже третий месяц орудовала новоиспеченная банда…

Естественно, нервы у людей были на пределе .

Майор Ребров старался отвечать четко и спокойно, хотя лично ему это стоило немалых усилий. Тело просто разваливалось на части от жуткой боли. Раскалывалась голова, ныла печень, да и желудок не на шутку пошаливал, реагируя резкой болью на любые напряжения и волнения. А последних было предостаточно.. Печень «заявила» о себе в самое неподходящее время…

Для Реброва это был не просто удар судьбы, а полный нокаут. Ему было бы не так страшно умирать, если бы он жил один. Но у него имелась семья — жена и дочь, самые близкие люди, оставшиеся для него на Земле, за жизни которых он чувствовал какую-то необъяснимую ответственность . А майор — единственный кормилец в семье. И, несмотря на то, что майор уже два года назад мог выйти на пенсию по выслуге лет, он продолжал работать, чтобы дать возможность дочери закончить институт. А тут на тебе! Такое «счастье» подвалило...

Да, лечение стоило бы даже по самым скромным оценкам довольно дорого. По крайней мере, майору будет явно не по карману оплачивать еще и эти колоссальные расходы. Природная честность и добросовестность не позволяла ему занять столь большую сумму у своих друзей.

Так что выбор у Реброва, согласно его меркам Совести , оказался прост и невелик: плюнуть на все врачебные предсказания и постараться любой ценой протянуть еще три года жизни, чтобы дочка успела окончить институт. А после будь что будет... Он решил правдами-неправдами тянуть эту «бурлацкую лямку» до последнего вздоха.

…Хоть друг и рекомендовал ему кетанол, но кетанол стоил намного дороже анальгина. Майор и раньше экономил на себе, считая, что лучше лишний раз побаловать сладостями ребенка. А теперь и подавно не собирался растрачиваться на свою «поношенную оболочку», как он стал называть тело в последнее время.

Тело становилось как будто чужим и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы заставить его двигаться.
Ребров никак не мог успокоиться после последнего звонка. «Что случилось с людьми? Что случилось с миром? Точно озверели все, озлобились... Еще эта бабка... Бессонница, что ли, на нее напала? Тут и так напряженка, а ей вздумалось лекцию читать по телефону в двенадцать ночи “какая никудышная сегодня милиция”... Критиковать все умеют! Пришли бы здесь сами поработали “золотарем по очистке человеческих отходов”! Добропорядочные граждане не видят и сотой доли той грязи, с которой ежедневно приходится иметь дело милиционерам... Лучше бы больше занимались воспитанием своих детей и внуков, чем проклятиями раскидываться. Вон подростки предоставлены сами себе! Дебоширят, колются просто так, от скуки и безделья, беря пример со своих “продвинутых” корешей. А психика-то ломается быстро... Начинают с маленького “косячка”, чтобы не выглядеть перед друзьями “лохом”, а потом и не замечают, как полностью становятся зависимы от этой “дури”. За дозу наркоман и мать родную продаст! А ведь когда задерживаешь подростков, родители стойко твердят, что “мой сын не такой”, “задержали ни за что ни про что”. А ты как дурак оправдываешься, пытаешься раскрыть им глаза на реальные факты и их скорое безрадостное будущее. Спрашивается, на кой мне это все надо? Тут и так жизнь не мед...

«Да... жизнь пролетела как искра от этой спички. Не успела разгореться, как тут же тухнет под дуновением чьей-то воли свыше... Свыше?! — удивился сам себе Ребров. — Старею я, что ли? Да вроде еще не возраст...

Майор вспомнил, как, отслужив в армии, он мечтал поступить в Литературный институт. С русским языком и литературой у него не было проблем еще со школьной скамьи. Но его сослуживец друг Серега, с которым их вместе призвали в армию из одного города, попросил помочь ему поступить на юридический факультет. Шутки ради Ребров сдал документы вместе с ним. На экзамене успешно накатал сочинение за двоих. По истории смогли выкрутиться. Английский, не без курьеза, но сдали. Благо, преподавательница, молодая особа, вошла в их положение. Так, шутя, Ребров и поступил заодно со своим товарищем на юрфак. Стать юристом и в те времена считалось престижно.

Однако позже, когда они стали работать, романтический юношеский пыл несколько поубавился при столкновении с действительностью. Его друг почти сразу уволился из органов, а Ребров так и остался служить «нуждам народа своего Отечества». Где он только не работал: в дознании, в следствии... И практически везде из-за своей честности и прямолинейности у него были постоянные конфликты с руководством. Затем его взял к себе в отдел начальник Угрозыска, такой же честный мужик старой закалки. На оперативной работе Ребров проработал почти четырнадцать лет. Чего он только не насмотрелся за эти годы, с чем ему только не приходилось сталкиваться...

В памяти майора всплыл последний крупный конфликт, после которого высшее начальство поперло его с оперов, припаяв ему еще выговор «за грубость в общении со старшими по званию». А дело обстояло так. Два года они выслеживали одного подонка, дважды судимого, к которому тянулись ниточки многих местных преступлений. При задержании преступной группы двое товарищей Реброва были тяжело ранены. В конечном же итоге их работу свели «коту под хвост». Всю организацию взял на себя один из членов преступной группировки. А главный подозреваемый «за недостаточностью улик» был выпущен на свободу. Причем основные документы его обвинения таинственно исчезли из дела. Два года работы вхолостую, раненые товарищи... А смысл? Ребров считал своим долгом восстановить справедливость в кабинетах высшего начальства, откуда, собственно говоря, и поступил вниз этот «странный приказ» отпустить главного подозреваемого.

Ребров до сих пор в глубине души чувствовал себя оскорбленным . Высокому руководству было в принципе плевать на его заслуги, на то, что он и его товарищи рисковали своими жизнями, пока начальники сидели в теплых кабинетах, на то, что Ребров капитально посадил здоровье на этой работе.

Майор лихорадочно искал во всей своей служебной работе, которой он отдал большую часть жизни, хоть какой-то смысл. «Как я прожил жизнь? Все боролся за справедливость. .. Кого из настоящих бандитов посадил? Да никого! Те, кого надо было сажать, вон сейчас кто в депутатах, кто в городской власти, кто “уважаемым человеком” стал. А ведь это же действительно преступники! А кого сажали? Того, кто украл курицу у бабки? Или тачку у соседа? Или бревно на шахте? Так ведь эти с голодухи пошли на преступление или по пьянке дурканули! Сажали тех, у кого нет денег откупиться. А настоящим бандитам по барабану наши отработки! Дал взятку, и дело закрыли. Уж лучше бы установили официальные тарифы, и пусть люди творят, что хотят... Зачем тогда лезть под пули, рисковать жизнью? Бардак...» (из книг Анастасии Новых)

И ещё. Чем скрытее подобные мысли, чем больше они прикрываются внешней любезностью, тем серьёзней внешнее, телесное заболевание.

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов