Уважать абстрактных стариков очень просто. Можно вот переводить старушек через дорогу или уступать им место в общественном транспорте.
Уличные старушки вообще существа временные. Переведенная через дорогу старушку немедленно исчезает из нашей жизни, и больше в нее, скорее всего, не возвращается.
Перевел — и будь здорова, топай себе дальше. Сердце радуется. Какой я молодец. Умничка. Свободен.
Переводить старушек через дорогу даже безопаснее, чем кормить бездомных собак. Бездомная собака — если проявить к ней повышенное внимание — может еще, чего доброго, за нами увязаться. А со старушками это происходит крайне редко. И вероятность того, что мы вернёмся домой с дружелюбно виляющей хвостом чужой бабушкой, практически равна нулю.
Но вот в чем проблема. Если терпение, которое необходимо для переброски абстрактной старушки через дорогу, можно посчитать в граммах, то для своего домашнего постоянного старичка, с которым нужно постоянно общаться, терпения потребуются тонны.
Десятки тонн.
Сотни.
От этого и уважать чужого старика или старушку гораздо легче, чем своего, родного. К своим мы привязаны. В прямом смысле. Мы практически от них несвободны. Мы зависимы. Зависимость от стариков раздражает и мешает уважению.
Близкое общение со старыми людьми чревато и по-любому очень хлопотно. Оно, это общение, намного сложнее, чем с детьми. Потому что общение с детьми, пусть и сложное, но в основе своей оптимистично — дети учатся, растут, и день ото дня мы наблюдаем хоть маленький, но прогресс. А со старыми родителями, к сожалению, все с точностью наоборот. Дети каждый день научаются чему новому, а старики наоборот, день ото дня всему разучиваются. Видеть это нам отчаянно тяжело. И это отчаяние тоже мешает уважению.
Что можно сделать? Надо в один прекрасный день всерьез дать себе отчёт, что родитель навсегда поменял статус и теперь за ним нужен глаз да глаз, как за ребенком. Да-да, это все тот же папа, та же мама, которых мы знаем всю жизнь — только сейчас они старые. Нужно позволить им постареть. Они не виноваты — так решила природа. Надо прекратить бессмысленно злиться на мироздание.
То есть уважать их надо, уважая их свободу быть такими, какие они есть, а не такими, какими мы бы хотели, чтобы они были. Научиться уважать процесс, через который они бодро себе идут обратно в детство.
Научиться уважать их занятия, какими бы никчемными и бессмысленными, по сравнению с нашими насущными заботами, они нам не казались.
Учиться на старости лет играть в преферанс? Распевать в хоре народные песни? Вырезать из дерева голых танцовщиц и орлов с распростёртыми крыльями? Слушать лекции на отвлечённые темы? Или совсем ничего не делать возле телевизора?
Хорошо, мама. Конечно!
Вроде, к чему это всё? Зачем им? Граждане-дорогие, ну это же их жизнь.
Безмерного уважения достойно одно лишь хладнокровие, с которым они идут навстречу приближающейся развязке! Они — мужественные люди.
— Как здоровье? — спрашиваю Михаэля, увлечённо срисовывающего акварелью картинку с дешёвой репродукции.
— Э-э, так себе, — улыбается 93-летний пейзажист, — доктор сказал, что с инвалидного кресла мне уже никогда не подняться.
Понятно? Ему больше никогда не подняться из инвалидного кресла. Никогда. А он увлечён рисованием пейзажа.
Все, что бы они ни делали, чем бы они ни занимались — достойно уважения. Даже бездумное катание ладошкой глиняных колбасок на манер детишек детсадовского возраста. Включая, кстати, и ничегонеделанье. И оно достойно уважения.
Потому что они живут в ожидании смерти.
И прекрасно это понимают.
Александр Галицкий
Свежие комментарии